Глава 2. Потерянная душа

2 минуты после посадки

Что сразу бросилось мне в глаза, так это звезды. Отсюда их видно так хорошо, словно можно достать рукой. При этом Солнце, несмотря на свою близость, не слепит так, как это обычно бывает на родной Земле в ясную погоду.

Не лучший момент я выбрал для рассматривания звезд. Сейчас всех нас, нагнув головой вперед и заломив за спиной руки, куда-то ведут (уж не пытать ли?). Купер же бежит на своих четырех лапах вслед за нами самостоятельно – добровольно, так сказать.

Вели всех, кроме Фёста: он вызвался проследовать с охраной до руководства Красного Горизонта, чтобы прояснить ситуацию. Надеюсь, он нас не подведет. Ух, столько неразгаданных загадок перед нами стоит, что у меня просто уже желание выяснить суть и причины всего происходящего превратилось в какой-то спортивный интерес!

6 минут после посадки

После долгого перехода по мрачному стальному коридору нас буквально запихнули в какую-то небольшую комнату с такими же металлическими стенами, тусклым красным освещением и длинной узкой скамейкой. Еще в углу стоит кулер с водой и стаканом (ну хоть от жажды мы не умрем).

Дельта как был связан, так и остался — его бросили в угол; я поморщился: выглядело это довольно жёстко, таким макаром у нашего «крота-неудачника» через денёк-другой целых костей в организме не останется. Хоть он и гад, в калеку его превращать не стоит… пока что.

Нам заявили, что торчать в этой дыре будем столько, сколько нужно, «хоть от голода подыхайте». После чего робот посмеялся неестественным стальным (как и всё здесь) смехом, закрыл дверь и остался на посту.

17 минут после посадки

Ладно, хоть личные вещи у нас не изъяли. Браво завел очень интересную беседу, и я хочу попробовать режим автооформления диалогов программы дневника… ну-ка…

– И что же было дальше? – интересовалась Омега.
– А дальше он единственный из всего отряда бросился первым атаковать целую армию убийц, которые хотели разворошить все поселение на юге строившегося тогда города, – Браво рассказывал о подвиге Фёста, за которое ему и дали такое прозвище. – Он не побоялся, что его могут попросту убить, пошел первым и тем самым подал пример всему отряду. Тогда даже командир попросту зассал… – на этом моменте Браво сплюнул и отвел глаза.
– Ну и ты хочешь сказать, что после этого случая его все-таки умудрились выгнать из главного охранного отряда? Так ему же «героя» должны были дать! – недоумевал Чарли.
– Хм… да он на самом деле после этого как будто умом тронулся и тепрь постоянно лезет на рожон. Вот видишь, даже сейчас он первым вызвался исправлять ситуацию. Странный он все-таки, но его смелость – это, действительно, дар какой-то. А самое главное – она его еще ни разу не подводила! Фёста признали непригодным для чрезвычайно важных миссий и направили служить командующим охраной на научных станциях. С тех пор я его не видел.
– А откуда тогда появился слух, что его убили? – спросил я.
– База, на которой он служил, несколько лет назад подверглась жесткому метеоритному дождю. После этого появилась информация, что выжили только некоторые ученые, а все остальные погибли. Но кто-то же должен был их вывезти со станции, не удивлюсь, если это был Фёст, — улыбнулся Браво, и, закрыв глаза, кажется, задремал.

29 минут после посадки

Отлично! Похоже, мой код работает, и очень точно работает. Что ж, теперь мои записи будут куда более детальными.

50 минут после посадки

– Хант, а какого чёрта ты с нами сюда полетел? Тебя теперь тоже под трибунал отдадут… — Чарли подозрительно уставился на солдата-лаборанта.
Тот вёл себя адекватно — спокойно ждал разрешения ситуации, поглощая очередную книгу со своего любимого планшета.
– Не могу больше… солдатом быть не могу, — ответил он, нахмурившись. – Хочу снова в науку уйти, к экспериментам, исследованиям, к коллегам-учёным. А под трибунал не отдадут – вы же меня как пленника везли; скажу, что вы из капсулы часть провизии забрали, и потому решили меня туда не пихать, а «сдать» на Красном Горизонте.
– Да, и откуда тебе известно о «Красном Горизонте»? – не унимался Чарли. – Всем лаборантам подряд о ней не рассказывали, это я уж точно знаю.
– Всем не рассказывали, но у меня друг работал над «Райской»… — Хант запнулся и замолк.
– «Райской птицей», мы в курсе об этом эксперименте. Продолжай. – сказал я.
– Ну, раз так… Да, он там был младшим научным сотрудником. Я бы тоже туда попал – профиль-то мой, – но простых лаборантов туда не допускали. Однако друг разок сболтнул о полезных результатах экспериментов с «Красного Горизонта», и на мой вопрос «что это?» он лишь отмахнулся со словами «с Марса». Тут же сообразил, что выдал секретную информацию, аж побледнел, но я его успокоил – мол, своих не предаём, всё останется между нами.
– Вот как. Ну ладно, допустим. А почему же ты в солдаты-то подался, если в душе – ботаник?
– Не ботаник, а психопортолог, вообще-то. – и Хант снова нахмурился, уткнувшись в планшет.
– А ушёл… потому что солдатам платят больше, — добавил он, немного помолчав. – Меня отец-то с детства приучил держать себя в форме, вот я и перевёлся без проблем. Даже липовую справку от начальника взял, что плохо справляюсь с обязанностями… Дурак.

55 минут после посадки

Пока Браво похрапывает, прижавшись спиной к холодной стене, Хант по-прежнему читает что-то с планшета, Омега задремала у меня на плече, а на колени уложил голову Купер. Поглаживая его мягкую шерсть, я будто бы переносился в далёкое-далёкое прошлое Земли, где абсолютно так же парни гладили домашних животных, боялись разбудить дремлющих подруг, и свет лампы на миг показался мне закатным лучом Солнца… Солнца, которое зря бескорыстно дарило своё тепло людям, которое не смогло обучить их тому, что добро и свет бывают лишь чистыми и общими, а не испачканными в крови, не зажатыми в грязных руках…

Провалиться в сон мне мешает Чарли: ходит по комнате и пытается что-то найти на потолке, все куда-то вглядывается и рассматривает каждый угол.

59 минут после посадки

Мы уже почти час сидим в этой холодной стальной коробке. Как вообще люди в тюрьме годами сидят? Для меня даже полчаса неволи — это какое-то сумасшествие.

Дельта начал елозить; кажется, он пытается подобраться к кулеру. Вероятно, захотел пить. Ну, мы не совсем изверги… Чарли, помотав головой, набрал стакан воды, вынул у Дельты кляп и дал попить. Потом он отнес стакан на место и хотел было засунуть кляп обратно, но получил струю воды прямо в лицо!

– Да чтобы ты сдох, сука! Развяжи меня немедленно! – заорал Дельта.
– Ах ты, тварь такая! – и только вскинул Чарли кулак над головой, как раздался механический скрежет. – А, так вот же она, – воскликнул «несостоявшийся мститель», показывая на камеру наблюдения. Ту еле заметно за вентиляционной решеткой; не удивительно, что Чарли её так и не нашёл. – Все-таки за нами наблюдают. Повезло тебе, урод! – крикнул разозлено Чарли, бросив в Дельту тряпкой.

1 час 3 минуты после посадки

В это время дверь открылась, и зашел круглолицый мужчина в военной форме, судя по погонам – капитан.

– Ну и что это вы тут устроили, революционеры? – спросил тот и улыбнулся. – Ладно, все — на выход. Фёст мне все рассказал, будем разбираться с вашими проблемами. Ох, не нравится мне все это, не-нра-ви-тся! В общем, идём.

1 час 14 минут после посадки

Дельту пока оставили в «КПЗ», а нас привели в зал с большим круглым столом, прозрачной «крышей», экзотическими растениями и громадными картинами. Капитан предложил нам выпить, мы отказались.

– Рад знакомству, я много о вас наслышан, Артур Иннокентьевич, – Браво пожал руку круглолицему.
– Я бы сказал, что тоже рад… но… вы такую кашу заварили, господа. Н-да… Вот же черт, значит, GoSC все-таки решили экспериментировать с переносом интеллекта. Мда… беда. Я, конечно, знаю об этой технологии, кое-что слышал, да и у нас ученые в лаборатории этим занимаются… Но чтобы целый корабль… мн-да уж… – пробурчал вояка и опрокинул рюмку, наполненную чем-то синего цвета. Внутрь, естественно.
– Нужно перенести сознание из лиса в какое-нибудь устройство, через которое отец смог бы с нами контактировать! У него есть очень важная информация, которая поможет раскрыть все секреты GoSC! Помогите, Вы ведь сказали, что ваши учёные этим занимаются! – протараторил я.
– Да. А еще не помешал бы транспортник побыстрее. На этом мы до Земли месяц лететь будем, – дополнил Браво.
– Ладно. Поможем, чем можем. Я уж давно обособился от дел GoSC, я за свою жизнь столько повидал, что уже даже вмешиваться не буду. Мы, вон, растения выращиваем, способные выжить в космической среде, да на Венеру экспортируем; так я даже не знаю, кому и куда конкретно, – улыбнулся Артур Иннокентьевич. – Вас проводят в лабораторию, а там уж мозги учёным-то и забивайте своими сознаниями и переносами, они, действительно, в этом деле кое-что умеют. Уж больше меня умеют, в любом случае, хех.

Бывший все это время паинькой Купер внезапно подорвался, пробежал пару метров в одну сторону, остановился, пробежал в другую. Уши сложил, будто что-то его перепугало, озирается… Я подошёл и взял его на руки (что было не так-то просто — зверь здорово отъелся на космопайках…) и сел в кресло, стоящее вдали от стола. Чарли и Браво задали капитану ещё несколько вопросов, но моё внимание было занято беспокойным лисом; ничего не оставалось, кроме как гладить его и приговаривать «Спокойно, Купер, всё хорошо, скоро нежданный квартирант покинет твою голову, и ты сможешь жить как прежде…»

Улучив момент, я бросил взгляд на Омегу; странно, но она будто бы не заметила этого всего и дослушивала беседу военных. Впрочем, это хорошо – потом расскажет, что я пропустил.

1 час 25 минут после посадки

Нас привели в небольшую лабораторию, которая напоминала свою «сестрицу» с «Сокола-17», там работает всего двое ученых. Мы объяснили им нашу просьбу, на что они в ответ переглянулись и задумались.

— Это очень сложная процедура, и последствия могут быть непредсказуемыми. Кроме того… У нас не хватает людей. Официально сейчас эксперименты и исследования в области психопортирования на Красном Горизонте «законсервированы»; нас здесь оставили как хранителей результатов работ, а мы здесь работаем на чистом энтузиазме – никаких целей GoSC нам не ставил.
— Вообще-то я хочу присоединиться к вам. Втроём сможем всё сделать?
— Что-то я не уверен… — протянул учёный постарше, критично осмотрев Ханта с головы до ног: тот по-прежнему был в солдатской форме.

И тут Хант выдал фразу, которую я решил не записывать: на учёных она подействовала как железный аргумент в пользу его профпригодности, а на меня чуть было не подействовала как снотворное. Длинную и переполненную психопортологическими терминами.

— Что ж, втроём мы это сделать сможем… Точнее, можем попробовать. Шансы – пятьдесят на пятьдесят, слишком много факторов, снижающих вероятность успеха, увы.
Но деваться некуда, и мы решили рискнуть. Отец «переедет жить» в мой планшет. Ханту вручили белый халат – в жесте учёного я заметил признание, будто он отдал не белую тряпку с рукавами, а вручил диплом старательному студенту.

Да, и я всё же спросил Омегу об окончании беседы. Она сказала, что Чарли просил отправить с нами пару местных дроидов, а когда Артур Иннокентьевич отказался, Браво попросил установить на предоставляемый катер какую-то штуковину; какую именно — она не запомнила, прозвучал лишь буквенно-числовой код изделия. Вот его капитан дать согласился.

1 час 34 минуты после посадки

Началась подготовка к процедуре. Лису ввели снотворное и положили на процедурный стол. Хант приоткрыл ему рот и засунул туда какой-то прибор, напоминающий обычную лампу накаливания. Планшет подсоединили к главному компьютеру лаборатории. Для начала процедуры нас попросили уйти за защитное стекло, рядом со зверем остался лишь солдат-лаборант в халате поверх военной формы.

Достав другой прибор, Хант поднёс его к голове Купера. Устройство было в форме небольшой металлической спирали, длиной сантиметров пятнадцать. Один ученый сел за компьютер, а другой подошел к аппарату, который, судя по всему, используют для настройки частот. Тот, что сидел за компьютером, отслеживал результаты изменения частот и давал команды другим ученым. В свою очередь Хант либо подносил прибор ближе к голове лиса, либо относил подальше, а местный «хранитель» настраивал частоту по указанию коллеги.

Когда на экране загорелся зеленый свет, команда начала процедуру. Лампа во рту лиса засветилась ослепительно-ярким светом, прибор в руках Ханта завибрировал. «Компьютерщик» начал отсчет: «6..5…4..3…2… ааа! Стоп!». Что-то пошло не так, но, видимо, было уже слишком поздно… Яркая вспышка, после чего Хант вскрикнул, и во всей лаборатории погас свет. Через пару секунд все заработало.

1 час 57 минут после посадки

Мы кинулись к лису… Он был жив, ещё жив. Процедура потребовала больше энергии, чем предполагалось, в результате чего произошел скачок напряжения, и лампа в его пасти просто взорвалась… Осколки посекли всю ротовую полость, часть явно теперь в пищеводе, а некоторые даже пробили верхнюю челюсть. Но это было не всё: прорвав подъязычные мышцы, несколько стекляшек полоснули по горлу зверька. Подёргав лапами – так, будто он куда-то бежит, — лис вздрогнул, а затем обмяк. Омега заплакала, мне тоже было чертовски жалко Купера, но я сдержался и уткнул её себе в плечо.

Учёные же бросились не к лису, а к Ханту – тому посекло осколками лицо. Быстро обмыв ему шею, психопортолог постарше проверил сонную артерию – та, к счастью, задета не была, да и вообще в шее и горле осколков не было, кровь там была лишь от порезов на лице. Взяв Ханта под руку, как слепого (неужели осколки попали ему в глаза?..), учёный быстро увёл его из лаборатории.
Однако, процедура прошла… можно сказать, успешно. Интеллект отца перенесен в мой планшет.

– Наконец-то мы сможем обо всем поговорить, сынок, – донеслось из динамика. – Очень жаль это бедное рыжее животное, он был очень добрым и гостеприимным…

Да, я был рад, однако ничего не ответил: в голове вертелись мысли о том, что из-за глупости человека погиб ещё один невинный зверь; мы ведь и без того почти уничтожили Дом, который был создан не только для людей, но и для них – четвероногих, хвостатых, с плавниками или с крыльями, с жвалами или с клыками… Хотя это всегда было нашей визитной карточкой: прийти, назваться главным и всё сломать. Даже опасность обрушения крыши этого Дома на наши головы не изменила нашей сути…

Попрощавшись с так полюбившимся нам четвероногим другом, мы поспешили в транспортный отдел, где нас уже ждали.

2 часа 12 минут после посадки

Капитан выделил небольшой, но вместительный, и, по словам местных инженеров, весьма шустрый военный катер. Других у них просто не было (на нем три внешних орудия, два из которых оказались весьма мощными экземплярами – это, конечно, очень приятный довесок, но нам они ни к чему… надеюсь). Также нам дали внушительный запас продовольствия и воды. Ханта же теперь точно придётся оставить на станции: как минимум неделю он будет, по сути, калекой, и пока что неизвестно, насколько сильно повредили осколки его зрение.

А вот Дельту круглолицый хотел оставить у себя, но мы сказали, что отдадим его под суд, после того как разберемся со всем этим безобразием. В итоге, усадив его на кресло и связав, мы почуяли на себе просто невообразимо гневный взгляд… Да ну и черт с ним. Поблагодарив за понимание и оказанную помощь, мы погрузились в катер и отправились на Землю. Лететь нам около суток, за это время я надеюсь поговорить с отцом обо всем, о чем не было возможности поговорить ранее.